Там, где жизнь ничего не стоит, свою цену приобретает смерть.

«На несколько долларов больше»

Одним из первых голливудских мифов стали красивые сказки о покорителях Дикого Запада. Мужественные благородные ковбои и улыбающиеся белоснежными зубами, красавцы-шерифы, которые в финальных кадрах, обязательно скакали в сторону заката, сжимая в объятиях спасенных ими красавиц — стараниями голливудских режиссеров, превратились в очередной стереотип. Разумеется, благородным героям противостояли и злодеи — бандиты всех мастей: небритые, с алчными глазами и огромными револьверами на ремнях. Факт успокоения последних меткой геройской пулей, воспринимается зрителями как своеобразный акт созидания дивного чудного мира. В конце концов, и сказочному герою для полноты картины, нужно было обязательно убить своего дракона.

Однако, как водится, голливудские киногерои скакали в противоположную сторону от своих реальных прототипов. Дикий Запад полностью оправдывал свое название: это было время и место, где голые инстинкты заменили закон. Человек с пистолетом, автоматически становился Богом, а человек без оружия считался пустым местом, ни имеющим права на жизнь. «Благородные» ковбои, по праву сильного, брали все, что хотели, включая чужое имущество, чужих жен и чужие жизни, а «улыбающиеся белоснежными зубами, шерифы», обычно предпочитали в это не вмешиваться — ведь, жизнь человека с шерифской звездой на груди, здесь стоила еще меньше, чем жизнь человека без пистолета.

Фильм Сэма Пекинпа «Дикая банда» открывается очень метафорично. Толпа детишек с невинными улыбками играет, расположившись на земле. Камера подъезжает поближе: дети с улюлюканьем и радостными криками наблюдают за тем, как полчища муравьев сжирают заживо огромного скорпиона. Игра состоит в том, чтобы палочкой повернуть насекомое, открыв нападающим массам новые участки его тельца. С первых кадров, режиссер погружает зрителю в атмосферу дикости и первобытного варварства, которые подобно вирусу распыляются в здешнем воздухе, поражая всех: с младых ногтей и до глубоких старцев.

Дикая Банда — название некогда грозной шайки головорезов, численность которых, в лучшие времена доходила до 150 человек. Однако, на дворе уже 1913 год, банда распалась, и за ее жалкими остатками ведется беспощадная охота. Главные герои — постаревшие бандиты вынуждены скрываться от наемников железнодорожной корпорации, которые не остановятся до тех пор, пока не принесут своим хозяевам труп последнего из членов банды. Благородством тут и не пахнет: наемники, по сути- те же бандиты, готовые за деньги убить кого угодно, а потом спокойно обобрать труп до нижнего белья, не забыв при этом, выковырять изо рта золотые зубы. И возглавляет их бывший участник самой банды, перешедший на сторону врагов только по воле обстоятельств.

Как и другие великие режиссеры того времени: Роберт Олтман, Артур Пенн, Джордж Рой Хилл,Сэм Пекинпа не жалеет ни сил, ни экранного времени для разоблачения голливудских мифов. Однако, по кинематографической значимости, его фильмы можно сравнить лишь с полотнами другого Певца Пыльных Прерий — итальянца Серджио Леоне. Леоне откровенно насмехался над американским вестерном, всегда подавая неуязвимость и благородство типичных героев с издевкой, иронией, стебом. В отличие от итальянца, Пекинпа не иронизирует, а просто взяв ошарашенного зрителя за волосы, с размаху макает его в суровую реальность, так непохожую на привычные жанровые сказки. Однако, объединяет обоих режиссеров нечто, гораздо более важное — взяв за основу избитые жанром клише, они создавали фильмы, значительно расширявшие их рамки, где насилие играло роль не просто обязательного условия для привлечения зрительского внимания, но и равноправного художественного средства для раскрытия сюжета, психологии персонажей.

Вышедшая в 1969 году «Дикая Банда» вызвала возмущение своей необыкновенной жестокостью. Чиновники из «Уорнер бразерс» заставили Пекинпа вырезать из прокатной версии 10 минут, но и в таком виде, фильм изрядно шокировал неподготовленных зрителей. Первая перестрелка происходит на площади перед банком, которая заполнена прогуливающимися мирными гражданами. Пули, не разбирая своих и чужих, пробивают все, что попадется на их пути: стекла, лошадей, женщин, детей. Когда бандиты прикрываются заложниками, наемники стреляют прямо сквозь эти живые щиты. Вся эта сцена является прекрасной аллегорией эпохи Дикого Запада: яростная, инстинктивная и почти не прицельная пальба по всему, что движется, единственным весомым аргументом в которой, кроме пуль являются деньги.

И вместе с тем, обличая древние легенды, Пекинпа не забывает и о современности. Вся мрачная философия фильма прекрасно вписывается в рамки протеста «бунтарского» поколения 60-х. За чиновниками железнодорожной компании прошлого, умело подменяющих закон силой собственных денег, явственно угадываются представители не менее крупных корпораций нынешнего, а на одном из многочисленных уровней восприятия, фильм задается вопросом: «А что, на самом деле, означают в этом мире такие понятия как закон и справедливость?».

Не идеализируя старых бандитов, режиссер тем не менее отдает должное их организованности и преклонению перед старыми традициями. Однако, именно поэтому они и устаревают морально, и им на смену приходят люди, лишенные любых принципов и понятий о чести, которые уезжают в сторону традиционного для жанра заката, дабы строить для других дивный чудный мир.

С эпохой Дикой Банды, заканчивается эра Дикого Запада, но ее сомнительные понятия о ничтожности человеческой жизни никуда не исчезли. Ведь на дворе 1913 год, всего через год человечество вступит в эпоху первой из мировых войн.

Художественные достоинства фильма Пекинпа неоспоримы: великолепная операторская работа Люсьена Болларда, запоминаюшаяся музыка Джерри Филдинга, отличные актерские работы Уильяма Холдена, Эрнеста Боргнайна и Роберта Райана. А сцена финальной бойни, длящаяся почти 15 минут стала новым словом в монтаже и повлияла на огромное количество современных режиссеров: начиная от Джона Ву и заканчивая Квентином Тарантино и Робертом Родригесом.

Дикой банды больше нет, и кружащие на телами стервятники в человеческом обличии уже радостно стаскивают сапоги и разыскивают нож, чтобы выковырять золотую коронку. Путешествие в знойный ад, пронизанный одними человеческими пороками заканчивается, но послевкусие от прикосновения губами к огромной выгребной яме, еще долго будет преследовать зрителя. Видимо этого и добивался Пекинпа: обличая всю низменность человеческой натуры, заставить каждого человека увидеть в ней себя самого, как в отвратительном и страшном кривом зеркале. Дикий Запад не остался в истории, он и по сей день разворачивается внутри каждого человека. А вот, кого там больше: белозубых героев, спасающих принцесс или низменных инстинктов, превращающих человека в животное, решать только нам самим.

Еще один спорный фильм — "Зодиак" Дэвида Финчера, 2007 года.

"Однажды люди оглянутся назад и скажут, что я породил двадцатый век"

— Джек-Потрошитель — 1888 год.

Америка в пору самого начала 70-х. Где-то, на задворках, в вселенской тоске увядают последние «цветы жизни». Вчерашние «дети любви» выветрили из голов последние остатки дыма марихуаны и моментально перевоплотились в «детей карьеры». Бунтарский век сменился веком обывательским, эпоха протеста против всего — эпохой тотального безразличия ко всему. А где-то, в солнечной Калифорнии еще завелся тип, прозванный «Зодиаком», который просто любит убивать людей, и о нем постоянно трубят все новости. И если успеете к определенному часу, он даже ответит по радио на ваши вопросы.

Новые эры, эпохи начинаются, в первую очередь с событий, явлений, которые несут в себе саму суть произошедших с обществом перемен. Снимая фильм о самом знаменитом, не пойманном по сей день серийном убийце, Дэвид Финчер не столько интересовался личностью убийцы и его преступлениями, сколько пытался поймать в камеру момент, когда одна культурная эпоха из жизни Америки сменила другую — миг смерти бунтарей и рождения на их могиле Большого Американского Мифа. Конечно, не «Зодиак» стал родителем этой смены — для этого он слишком мелкая сошка, но его история наиболее полно демонстрирует произошедшие перемены, он является, одновременно их символом и симптомом.

Первые 10 выстрелов, сделанных из револьвера, с итогом в один труп и одного раненого, происходят еще в 60-х и носят характер вполне обыденной, хоть и кровавой драмы. Но вот публикация зашифрованных писем опасного психопата 4 месяца спустя символизирует перемены в сознании, ведь еще лет 10—15 назад, это было совершенно невозможно с этической точки зрения. Конечно, все фальшиво вздыхают о людях, которые станут новыми жертвами, если маньяк не увидит на нужных страницах свои послания. Но втайне от других, тайно — довольно потирают руки: смерти многих — это ведь отличная реклама для газетного бизнеса. И начинается Миф, в котором впоследствии растворятся и сам убийца, все его жертвы и деяния. Миф, который принесет с собой новое понимание известности и популярности.

Самые знаменитые серийные убийцы Америки — предмет целого массового культа, наравне с голливудскими актерами или музыкальными исполнителями. Один из творцов американской поп-культуры Энди Уорхол однажды сказал: «Каждый человек может получить свои 15 минут славы». Так, почему же их нельзя предоставить массовому убийце? Автографы, биографии, неизменно становившиеся бестселлерами, документальные и художественные фильмы, телепередачи, рейтинговые интервью — все это сделало людей вроде Чарльза Мэнсона, Тэда Банди или Джефри Дамнера, не менее узнаваемыми в народе личностями, чем Мик Джагер или Боб Дилан.

«Зодиак» был первым, кто получил из рук газетчиков свои 15 минут и упорно не хотел отдавать их назад. Зашифрованные послания психопата смотрели на читателя с первых полос всех крупных газет, маньяк заражал своим безумием через прямой эфир уважаемой радиостанции. Разумеется, за все это нужно было платить — только не самому «Зодиаку», а людям, которых он убивал. Зато газетные тиражи и рейтинги неуклонно росли ввысь. Если бы у Джека-Поторшителя, в 19 веке была бы такая же мощная пиар-компания, его бы выбрали новым британским премьер-министром.

Самое удивительное, что до сих пор ни одному человеку не удалось убедительно доказать, что все убийства, приписываемые «Зодиаку», письма и выступления на радио — деяния одного и то же человека. Скорее «Зодиак» — человек без Имени и лица, стал лишь удачной нарисованной маской, за которой мог спрятаться любой, жаждущий погреть руки у костра чужой славы — при условии, что его не отталкивала перспектива слегка запачкать руки.

«Зодиак» — это работа Финчера над ошибками, покаяние за прошлые грехи. В фильме «Семь», который принес ему всемирную популярность, Финчер в образе маньяка джона Доу сотворил очередной миф о маньяке, который путем кровавых убийств пытается задать очередные «вопросы обществу», тем самым претендуя на роль культового пророка. В «Зодиаке» Финчер старательно развенчивает не только сам миф, но и механизмы его создания: общество готово увидеть новый культ поклонения там, где его нет.

В «Семи» Финчер говорил, что каждое общество имеет таких пророков, которых оно само заслуживает, в «Зодиаке» же он приходит к мнению, что пророками своих культов становятся те, кого этому обществу искусственно навязывают. Можно застрелить посреди бела дня человека — и никто не услышит, не увидит, не заметит. Но стоит завтра приписать эту пулю раскрученному «Зодиаку» — и это событие станет главной новостью страны на несколько недель. Не культовые деяния делают убийц таковыми, а люди, готовые этому культу поклониться.

И опять -таки, от прямых аналогий с «Семью» здесь не избавится — там, герой Брэда Питта говорил Джону Доу, что верх культового признания, на которое он может рассчитывать — это собственное лицо, нарисованное на майке. В «Зодиаке» в честь убийцы выпускают майки с его символом в виде мишени, сотни людей их раскупают и носят, даже не задумываясь о содержании этой символики — ведь это же чертовски модно.

Финчер снял сильный, сложный, многоуровневый фильм. Критикуя создание мифокульта, он одновременно отвешивает легкие шлепки типично безразличному обществу (опять, привет «Семи»), иронично комментирует несоответствие реальной жизни и ее отображение в кинематографе (на экране «Грязный Гарри» поймал киношного «Зодиака», а в реальности, полицейским осталось об этом только мечтать). Одна беда — увлекаясь всеми этими вторыми и третьими планами, он зачастую забывает о первом, за жирными мазками прорисовки одноименной эпохи, порой трудно разглядеть какое-то действие, из-за чего многие зрители возможно назовут фильм скучным и сухим.

Гилленхаал неплохо справляется с ролью Роберта Грейсмита, но главным сюрпризом актерского ансамбля исходит от Роберта Дауни, который очень хорошо сыграл роль репортера -алкоголика, и впервые, со времен аттенборовского «Чаплина» напомнил о себе, как о талантливом драматическом актере.

Современность. Мир сильно возмужал, подрос и сменил собственные наивные памперсы на строго дизайнерское нижнее белье. Однако, рост технологий, похоже сознательно замедлил рост того, что называется общественным сознанием. Упрекните современного человека в поклонении искусственно раздутым мифам, и он повертит Вам у виска. Всем нам хочется думать о себе, как о существах предельно рациональных и не зависящих от чужих манипуляций. Но знаете, каково главное послание, зашифрованное среди символов и знаков «Зодиака»? Сам Дэвид Финчер в этом никогда не признается, но свой фильм он снимал совсем не о 70-х.

Как и было обещано ранее, размещаю отзыв на свой самый любимый фильм — "Однажды в Америке" Серджио Леоне. Отзыв давался очень не легко — о фильмах, к которым испытываешь подобное нежное чувство, вообще писать очень и очень сложно. Монументальное полотно о становлении и закате одной непростой дружбы и один из самых значительных фильмов, снятых в 20 веке. Итак....

Пары опиума поднимаются вверх, окутывают и отключают разум, вытаскивают из человека наружу его подсознание. Все потаенное и явное, то что было, могло быть и чего никогда уже не будет. Перед мутным взором вновь встают друзья, которых уже нет, разрушенная любовь, мечты, ставшие пеплом. Но окунувшись в мир опиумных грез прошлого и будущего, главное помнить, что все они иллюзорны и лишь играют с твоим воображением. Даже, если это и мечты, в которые тебе так сильно хочется верить….

По воле американских продюсеров, Леоне был вынужден вынашивать идею этой постановки, в течении долгих 20 лет. Но ожидание того стоило — за годы, прошедшие от появления замысла до его реализации, он успел столько раз мысленно снять фильм в своей голове, что конечным результатом стало появление абсолютно идеального фильма, лишенного каких-либо недостатков.

Главная цель, которую ставил перед собой Леоне — развенчать один из главных американских киномифов. Еще с 20-х годов, в Голливуде было принято изображать гангстеров в виде, в общем то совсем неплохих ребят, которым было не чуждо некое благородство. В начале 70-х, когда Леоне все еще продолжал вынашивать свою идею, его соотечественник Коппола отметился в жанре двумя сериями «Крестного отца», так же продолжающего эту традицию изображения гангстеров в виде хороших людей, попавших в сложные жизненные обстоятельства. И когда Леоне, все-таки позволят начать съемки, его собственный фильм будет выглядеть как своеобразная полемика с копполовской дилогией — вплоть до того, что действие происходит в те же годы, когда зарождалась империя молодого Вито Корлеоне, а главного героя, Дэвида Аронсона сыграл тот же Роберт Де Ниро.

Криминальная карьера пяти друзей начинается в 20-е годы. Скучная, серая жизнь в убогом квартале+ отсутствие внимания со стороны родителей = первые детские шалости. Начиная от мелкого воровства, карманных краж, поджогов, герои испытывают первые восторги от приобщения к криминальному миру. Они взрослеют на глазах, и вскоре детские шалости сменяются вполне взрослыми и наказуемыми. В отличие от других режиссерам криминальных саг, Леоне не дает зрителю почувствовать будто виновником начала их долгой криминальной карьеры была нищета и убожество их социальной среды. Наоборот, знакомая девочка Дебора из той же среды, будучи с детства одержимой страстью к танцам, в итоге делает успешную бродвейскую карьеру. Просто, изначально никто из них не захотел идти другим путем.

Леоне срывает с гангстерского фильма то мифическое полотно, которое старательно воссоздавали до него другие режиссеры и откровенно демонстрирует всю неприглядность голой правды. Ошеломляющая жестокость, отсутствие каких-либо привязанностей и жизненных приоритетов позволяют героям подняться на вершину криминальной пирамиды. Во многих случаях, они ведут себя просто как животные, убивая и насилуя, лишь бы насытить собственную брутальность.

Как то читал о фильме критический разбор, в котором рецензент возмущался — мол, какой смысл в этих многочисленных похабных сценах, зрители ведь все поняли и с одного раза. Здесь банальное непонимание режиссерского замысла — Леоне показывает, как с самой юности, герои выстраивают свою систему взаимоотношений с внешним миром, лишь на основе грубого присваивания всего, что хочется: денег, женщин, жизни другого человека. Подобно языку общения, эта способность так глубоко впитывается в их внутренний мир, что на построение иных отношений, герои оказываются неспособны.

В итоге, встретив женщину, о которой он мечтал всю жизнь, Аронсон сначала пытается изображать непонятный ему самому романтизм, а потом просто привычно берет то, что ему нужно, игнорируя при этом собственные чувства. Если его перестать контролировать, звериное начало становится частью человеческой природы, и уже само полностью подчиняет человека.

Однако, за все приходится платить, и пролетев сквозь годы после всех этих грабежей, изнасилований и убийств, фильм превращается в элегию разрушенных жизней, загубленной юности, после которой не осталось ничего, достойного добрых воспоминаний и растоптанной любви. Чудесный эффект совмещения, когда 40 лет пролетают на двери перрона за пару секунд — и Аронсон вновь возвращается в мир собственного прошлого, которое он глубоко осознал и хочет забыть.

Любопытно, что сама режиссерская трактовка значительно отличается от зрительского восприятия. Сам Леоне понимал сцены после 1933 года, как своеобразную галлюцинацию главного героя, вызванную опиумом. Лежа в курильне и слыша в ушах злосчастный звонок, который напоминает о неискупимой вине, Аронсон подсознательно додумывает финал этой истории, перевернув все наоборот и присвоив свои грехи другому. Однако, выбрался герой из курильни или нет, это абсолютно не меняет посыла самого фильма.

Осознание собственной вины, причем начиная с далекого детства. Понимание того, что весь выбранный им сознательно жизненный путь, по сути вел в один большой тупик, символически показанный в образе мусоросборника. Полная пустота старости, которая неожиданно сменила буйное прожигание молодости. По сути, Леоне удалось не только вывернуть все мифы гангстерского кино и показать всю их фальшивость и несостоятельность, но и написать отходную по самому жанру — пронзительную и яростную, как сама мелодия, которую играет на своей флейте Косой.

Пары опиума рассеиваются, а вместе с ними уходят туда, откуда пришли друзья, недруги и потерянная любовь. Образы прошлого и возможного будущего возвращаются по домам, оставив внутри лишь прежнюю пустоту. Но он улыбается загадочной и непостижимой улыбкой Джоконды, потому что ни одной его мечте так и не суждено сбыться. В конце концов, что есть наша жизнь, как не сладкие грезы внутри плотного облака опиумных паров, после которых следует непременное пробуждение?

P.S Вы должно быть заметили, что я ни слова не сказал ни о сценарии, ни об актерских работах, ни о музыке Мориконе, ни об операторской работе Тонино дель Коли. Просто придумайте самый лестный для себя эпитет, возведите в n-ую степень и у Вас получится реальная оценка профессионализма каждого человека из съемочной группы. В конце концов, в самом начале я уже упомянул, что это абсолютно идеальный фильм.